Взрослые Дети Алкоголиков. История рыжеволосой Маши. Часть первая - стыд.

Несколько раз я садилась за монитор своего ноутбука, чтобы изложить по частям историю одной рыжеволосой девочки Маши, которой «угораздило», - как любила говорить ее покойная бабушка, родиться в обычной алкогольной семье. Сама бабушка не пила и привыкла много работа, от чего и не уследила, как психологически потеряла своего сына, умеющего «выгодно» строить отношения не только с противоположным полом, но и с коньяком.
   Это всегда не просто, описывать реальные истории человеческой боли, слез и разочарования. Описывать калейдоскоп чей-то жизни, собранной из осколков чувств и событий, при этом, заботливо сохраняя, некоторые особо драматические моменты. Поэтому, для сохранения конфиденциальности - я не буду касаться некоторых личных этой девочки, а так же, изменю, ее имя и придам художественное описание ряду моментов.

   Еще недавно считалось не постыдным родиться в алкогольной семье. Да, что там говорить – мало, кто себе представлял, что это вообще такое «алкогольная семья», «дисфункциональная семья». В России, особенно в послевоенное время, в каждой семье был кто-то, кто «чуть выпивает» за ужином, после работы, в пятницу, в выходные и праздничные дни или «мальца, за аппетит»… Это считалось, в головах людей, нормой. И редко, кто задумывался о том, а это «чуть-чуть» и «стопочка» - сколько? Заглядывая внутрь семьи можно было увидеть разное: и батю, спящего всю субботу, б принявшего поллитра водки, героически никто не называл «алкоголик». То была норма.
   Со временем ситуация изменилась на противоположную: по стране пронеслось эхо о здоровой жизни, стандарты ГТО, бум на высшее образование. Страна поднималась с колен, и алкоголю там не выделилось места. Пятилетки, трехлетки, съезды КПСС, октябрята и пионеры – всем пример. У производств большие планы, цели и каждый сотрудник на вес золота. Алкоголь ушёл в подполье. Теперь было «не по-советски» напиться в выходные и сорвать поставленное руководством план.
   Но это вовсе не значит, что алкоголиков не было. Теперь они стали умело «скрываться» среди обычных людей. Кто-то из них много работал пять дней неделю, а потом «обоснованно» напивался в пятницу. Кто-то периодически уходил в запой, раз или два раза в год, кто-то тихонечко, но стабильно, наливал себе вечерами пиво и не успокаивался пока оно не закончится.
  В одной такой обычной семье и родилась Маша. Рыжеволосая куколка. Любимица мамы и папы. Наверное, важно отметить, что со стороны, обычному глазу прохожего, ничего особенного заметно не было. Мама – заслуженный в поликлинике врач-терапевт, папа - монтажник-передовик на производстве. Полная семья, нуклеарная, если выражаться психологическим языком. И все же была одна изюминка - папа раз в год исчезал.
   Нет-нет, его не крали инопланетяне, он не улетал, в прямом смысле на планету Юпитер и пропадал где-то, возвращаясь потом домой с виноватым лицом. Но, в переносном смысле все это было – он «пил до чёртиков». А может и, все тех же, инопланетных гостей. 
  В такие периоды Машина семья замирала. Как стрелки часов от поломки. Образовывалась мертвецкая тишина в квартире, и, как сквозняк, летали самые невероятные мысли и тяжелые предчувствия.
   Пока Маша была маленькой, то не очень-то понимала, что происходило в семье. Сидя напротив, она могла спокойным голосом рассказывать осколок воспоминания – «мне запрещали проходить еще в одну комнату, где «пропадал» отец одну-три недели в году, или увозили к бабушке, которая много вздыхала, причитала и заботливо пекла пирожки и варила варенье» – как уже и говорилось в начале, бабушка всегда была чем то занята.
   С мамой она виделась меньше, тем не менее, всегда получала подарок по приезду. Став чуть старше, в 5-6 лет, периодически осмеливалась задавать неудобные, для взрослых, вопросы: бабушке, маме, соседке, девочке с которой играла. Но её ответы оставались без ответа. Бабушка вновь вздыхала, а мама, расчесывая медные волосы дочери, молчала и отводила глаза. «Я вновь чувствовала, что-то неладное» - волнительно звучало из её уст – «Тревога пронизывала насквозь».
   Резко увозили, так же резко привозили обратно, ни ничего не объясняли. Маша неожиданно оказывалась рядом с любимой кроваткой, друзьями, в саду, в родном дворе, с чуть уставшей мамой и улыбающемуся папой. Вновь получала то, в чем так нуждается любой ребенок: заботу, принятие, включенность и вовлеченность родителей. Папа улыбался, а легкая припухлость, вина в глазах были особо не заметны.

Так начала плестись, словно паутина, тайна. Тайна семьи, в которой был алкоголик. Тайна со стыдом, которая молчаливо укутывала крылышки свободы, спонтанности, открытости и безопасности.

   Когда Маше исполнилось семь с половиной, она пошла в школу. И одно радостное событие сменилась на другое - срывать дочку с учебы маме уже не удавалось. Тайна дома встала под угрозу разоблачения. Теперь Маше становилось все больше и больше волнительно. Потом тревожно. Затем тревожно стыдливо. А потом и только стыдно.
 *** Стыдно за то, что у других девочек и мальчиков из класса папы не исчезали (и только в более старшем возрасте удалось осознать, что у некоторых одноклассников были «исчезающие» оба родителя, а не только один из них);
*** Стыдно за то, что папу может кто-то увидеть. Кто то может придти в квартиру и уловить запах застоявшегося алкоголя, затем его забродившего перегара и захламления в квартире от перемещений алкоголика по квартире, где она жила. Поэтому, внутренне завела твердое правило – в гости никого не приглашать. Мало ли чего!;
*** Стыдно сближаться с кем то, устанавливать близкие отношения, ведь это повышала риски разоблачения: другие увидят то, что знать не должны….

   Бабушка теперь уже приезжала, и этим только усиливала тревогу: с мамой они крайне странно себя вели. То, молчаливо сплачивались над решением проблемы (вызвать нарколога; кто пойдет в магазин за водкой, чтобы папа не буянил; пора ли уже вызывать врача? как вообще так жить?) то холоднокровно ругались, обвиняя друг друга во всех смертных грехах. Маша оставалась одна. Один на один со своим стыдом. В такие моменты она теряла всех сразу. Никто, по прежнему, ничего не объяснял.
   Тайна затягивала всех. А вместе с ней рос, как на дрожжах, заплесневелый стыд.
  Своей знаменитой книге Взрослые дети алкоголиков: семья, работа, отношения» Дженет Дж. Войтиц пишет, что в семье алкоголиков (или любой другой дисфункциональной семье) – ложь (а с ней и формирование семейной тайны) – является первоосновой. Ложь (а с ней позже и стыд) появляется от наблюдения ребенком, и желания отрицать, неудобных обстоятельств. Все члены семьи делают вид, то ничего страшного не происходит.
 Вот и в жизни рыжеволосой девочки Маши мама и бабушка редко открыто обсуждали факт происходящего с отцом, усиленно делая вид, что на самом деле ничего НЕ нормального не происходит. Просто сейчас не время праздновать чей-то день рождения. Не время веселиться. Не время ездить в отпуск. Не время ходить на школьные мероприятия. Не время приглашать никого в гости, даже врача, если кто-то заболел… Не время открыто жить….
  Ложь, тайна, и, как следствие стыд на происходящее – становится привычкой. В жизни растущей Маши стыд стал появляется первой реакцией, как только ситуация, хоть как-то становится угрожающей для открытия семейной завесы. Стыд умело парализовал тело и мысли. Он захватил её отношения уже во взрослой жизни, управлял её контактами с другими, а так же пропитался через гиперопеку к подрастающим детям. Сгорая от стыда от мысли, что она не идеальная мать, жена, сотрудник, дочь и, одновременна понимая безысходность происходящего и желание изменить, она нашла мои координаты.
   Так мы встретились.
  Работа со стыдом трепетна, осторожна. Слой за слоем снимается пелена, как капустный листочек. Один за другим. Один за другим.
   Сначала Маша рассказывала о себе отстраненно, от третьего лица. Потом чуть-чуть "впустила" меня в свою семью и рассказала, как познакомились родители, какая у неё хорошая семья, работа, дети. Её рассказы о себе были сдержанны, нейтральны, с элементами смущения. Чувствовалось, как не просто ей давался каждый приход в кабинет, как сложно было говорить, и ещё страшнее смотреть в глаза. Она их часто уводила, как и ниточку разговора, чуть в сторону.
   Стыд, в отличии о вины, парализует человека полностью. Всю его сущность, всё нутро. «Я ничтожество», «я никто», «я не имею право» - основное эхо внутри стыдящегося человека.
  «Я взрослый ребенок алкоголика» - наверное, самое страшное, что Маша слышала внутри себя. Конечно, это были мои догадки, потому как внешне пока было много привычного чувства и мало той темы, которая скрывалась.

   Листик за листиком. Листик за листиком. Заботливо.
   Так мы начали говорить о тайной комнате, где «пропадал» папа, о молчаливой маме, о вздыхающей бабушке, о скандалах, о гробовой тишине, о детских мокрых простынях (ночной периодический энурез в школьном возрасте), о страх перед другими и большой семейной тайне….
  Удерживать внутри себя уже не было сил. Частью процесса выздоровлению от стыда – есть избавление от тайн, возвращения в особо волнительные ситуации и разделения их в безопасной ситуации с другим. Стыд мешает осознавать собственную ценность, значимость как личности. Внутри крайне сложно опираться на себя, на свой положительный опыт, сложно выстраивать открытые отношения с другими, удерживая внутри себя мысль, что «если я родилась в семье алкоголика, то это автоматически делает меня неправильнойнехорошейдефектной»… И на раскол этого убеждения требуется время и заботливое отношение другого….

Продолжение следует….

P.S. Статья написала из личного профессионального опыта. Часть сюжета взято из истории клиента (конфиденциальность сохранена), часть имеет художественное описание процесса.

С уважением ко всем детям, выросшим в алкогольной семье.